Ничего, вот сдам все экзамены и получу магистерскую степень, тогда сама ему отомщу. За всё сразу.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Наконец-то она хоть несколько минут может побыть одна. Это была уже третья беременность за последние четыре года. Две предыдущие закончились выкидышами, и каждый раз после этого ей приходилось долго восстанавливаться. А потом её муж с виноватым видом опять приближался к её постели… Чтобы пытка началась снова. Она не винила Винсента — казалось, он понимал её, ему даже приходилось самому пользоваться услугами целителя, чтобы суметь совершить свой акт и зачать ребёнка. Хотя, конечно, и любить мужа она тоже не могла. Это для неё вообще казалось странным и невозможным — любить другого человека.
Всё время этой последней беременности рядом с ней находились целители, которые непрерывно воздействовали на её тело, чтобы она смогла выносить королевского наследника. Спит ли она, ужинает ли в кругу семьи Гилбрейт, идёт ли в уборную, общается ли со своими пауками — всюду эти глаза и руки мерзких магов, которые, сменяя друг друга, что-то делали с её телом. Мерзких — потому что они вообще, казалось, не видели её саму, не воспринимали как личность, не считались с её желаниями.
Родов она ждала как избавления. Даже если они закончатся её смертью, она отдаст, наконец, то, что так всем было от неё нужно, и если удастся, сможет, наконец, побыть одна. Хоть несколько минут.
Ей удалось. На время родов её погрузили в сон, и вот теперь она проснулась, обнаружив себя в кровати собственной спальни. Одну, без драгоценного для всех и ненавистного для неё плода в животе. Теперь целителям нет смысла надрываться и тратить магическую энергию на неё саму — всё бесполезно, ей известно, что без поддержки магии она давно уже не жилец. Наверное, родись она не принцессой, а в другом сословии, её вообще сразу сочли бы нежизнеспособным младенцем. Так что спасибо судьбе хоть за эту последнюю милость одиночества.
Её благословенное одиночество нарушил муж. Принц Винсент подошёл к её кровати, стараясь ступать как можно тише.
— Спасибо, ваше высочество, вы родили замечательного здорового мальчика.
— О, небо, как официально, помпезно и лживо, — слабо усмехнулась она, — Это не я его родила. Его зачал во мне ты, а выносили во мне и приняли маги Плиссандрии. Меня лишь радует, что больше я ничего никому не должна.
— Ты хочешь увидеть сына? — вздохнул муж, — Может, выбрать ему имя?
— Нет, Винсент, я не хочу видеть твоего сына. Сказать по правде, я и тебя не хочу видеть. Вообще никого из людей. Вот только если ты принесёшь сюда террариум с моими питомцами…
— Это я попросил целителей уйти. Хочу поговорить кое о чём важном и секретном. Нам сказали, что ты умираешь, Асель. Вернее, нам сказали уже давно, что после родов ты вряд ли проживёшь и несколько дней.
— Я знаю. Чувствую, — почти прошептала она.
— Я много думал о том, что судьба была к тебе несправедлива. Рождение принцессой привело тебя к нежеланному браку, нежеланным беременностям и к преждевременной смерти. У нас… в королевской семье есть один артефакт. Он способен поменять души людей между собой. И я долго искал такую девушку, которая бы могла стать вместилищем твоей души. Так, чтобы никого не убить в твоём умирающем теле. И нашёл. В Чарджинии есть бедная крестьянская семья, в которой одна из дочерей в возрасте двенадцати лет была ушиблена упавшим деревом в лесу во время вырубки. Она уже полгода находится без сознания, и родители собирались прекратить ухаживать за её телом, чтобы позволить ему умереть. Мне пришлось через доверенных людей дать им денег, чтобы они этого не делали. Я могу… и думаю, что его величество мне не откажет, обменять твою душу на бессознательное состояние этой девочки. Тогда ты проживёшь новую жизнь, жизнь простолюдинки. У тебя будет другое имя, другой статус, другая внешность… Мы дадим этой семье денег, чтобы ты не нуждалась. Что скажешь, Асель?
— Скажу, что это всё очень занимательно и смешно. Только ты зря столько искал и старался для меня, ведь ты не учёл одного. Я совсем не хочу жить снова. Неужели ты думаешь, что если я не была счастлива, прожив свою жизнь принцессой, я могу быть счастлива, живя жизнью простолюдинки? Думаешь, моя новая семья позволит мне жить так, как я хочу? Позволит не трудиться их грязным крестьянским трудом? Позволит держать пауков? Думаешь, там меня не выдадут замуж за того, кого выберут родители? Я не ненавижу людей только потому, что у меня нет на это сил — ненавидеть. Но знаешь, что? Вот если бы этот ваш артефакт мог вселить меня в тело паука…
— О, небо, Асель, что ты такое говоришь? — отшатнулся Винсент, — Хотеть стать насекомым!
— Ты не понимаешь меня. Никто не понимает и никогда не понимал. Ты не знаешь, сколько раз я думала, как мне хотелось бы увидеть мир глазами паука, жить так, как живут они? Я так подробно изучила все их повадки… Они ведь очень умные. Кстати, мои пауки — не насекомые, это животные. И уж точно они ничуть не хуже людей. Так что, если можно, я прошу — обменяй мою душу с душой одного из молодых пауков. А если нет — просто дай мне умереть спокойно и в одиночестве. И, конечно, в любом случае, выпусти после моей смерти всех пауков из аквариума на волю. Отвези их туда, где они обитают в природе.
— Я подумаю, Асель. Честно говоря, я предельно поражён твоим желанием…
— Ты утомил меня, Винсент. Уходи. И вели принести террариум.
ГЛАВА 21
Вчера был банкет по поводу получения мной долгожданной магистерской степени по портальной магии, поэтому сегодня я провалялась в постели почти до обеда. После этого, перед переодеванием в платье, посмотрела на себя в зеркало и задумалась — а я ведь вроде бы перестала расти. В высоту, во всяком случае. Встала вплотную к косяку двери и затребовала, чтобы горничная поставила на нём очередную отметку моего роста. Новая чёрточка оказалась на несколько миллиметров ниже предыдущей. Так я что, уже начала вниз расти? Рановато вроде, этому телу всего лишь шестнадцать. Наверное, это вчерашний банкет так меня съёжил. Встала попрямее и велела перемерить. Максимальные отметки совпали. То-то же.
— Чем думаешь заняться? — спросил меня Цертт за обедом.
— Сгоняю в город, летние туфли куплю.
— Не сегодня, я имею в виду — вообще.
— Вообще… Мы с Хидинном уже несколько лет назад заговаривали, что надо бы заняться стационарными портальными вратами. Но нам всё время мешали две вещи…
— То одно, то другое? — кивнул Цертт.
— Хорошая шутка от повторения только выигрывает! — заявила я.
В начале учебного года мне пришлось попросить пару преподавателей сразу довести до юношей-первокурсников, чтобы те не вздумали за мной ухаживать. Иначе повторят печальную участь парней прошлого года обучения и будут отчислены из академии лично господином ректором. И неважно при этом — понадеются они таким образом получить послабление в учёбе, или я и вправду кому-то из них понравлюсь. Итог будет таким же, как и для девиц, флиртующих в самим Церттом. Справедливости ради надо сказать, что тех ребят, с которыми я просто общалась по-дружески, Цертт не третировал. Как-то различал. Наверное, особый орган — датчик, реагирующий на любовные флюиды или меркантильный расчёт — вырастил внутри себя за века своей жизни.
Моя артефакторская работа застопорилась в последние годы. Оракулов нам создавать не разрешили. Монархи всех стран одновременно засекретили схемы этих артефактов, а их изготовление запретили, дабы не нарушалась неприкосновенность частной жизни. А то простой народ в кабаках на все лады озвучивал намерение следить за неверными супругами или отыскивать их заначки, не говоря уж о том, что всем хотелось подсмотреть, как там живут короли в своих дворцах, да какие у их королевы формы эээ… ног. Так что правильно сделали, что запретили. Ибо нефиг.
Радостное известие о рождении у принца и принцессы Плиссандрии сына сразу же сопровождалось сообщением, что целители дают неутешительный прогноз для жизни матери младенца. И уже через несколько дней пришло особенно печальное для Хидейры известие о смерти их бывшей принцессы Асель. В газетах публиковалось фото его высочества Винсента, сидящего в кресле с маленьким свёртком в руках — новоиспечённый отец и вдовец. Ещё зачем-то говорилось, что, выполняя последнюю волю покойной, в южную страну была отправлена группа, которая должна была выпустить на волю экзотических питомцев принцессы. Что это были за питомцы, газете и общественности сообщать не стали. Видимо, не захотели народ шокировать. Хотя многие аристократы и так знали это — Асель не скрывала своего увлечения и неоднократно показывала гостям террариум с пауками.